Общие предпосылки. Прежде чем перейти к обсуждению каждой из указанных трех фаз философской реакции, необходимо сделать три замечания, касающихся ядерного оружия и ядерной войны. Во-первых, ядерное оружие подрывает традиционное различие между военнослужащими (комбатантами) и гражданскими лицами (некомбатантами). Стратегия ядерного сдерживания основана на утверждении, что ядерную войну можно предотвратить, сделав ее цену неоправданно высокой. Доктрина взаимного гарантированного сдерживания (Mutual Assured Destruction), известная в форме аббревиатуры ВГС (MAD), – главный символ этих опасных выкладок. Конечно, как это превосходно известно военным и правительственным чиновникам, в случае неудачи сдерживания первыми жертвами станут некомбатанты, а принципы справедливой войны – пропорциональность и избирательность – полетят в тартарары вместе с уничтожением гражданского населения. Во-вторых, по причине радиоактивных осадков применение ядерного оружия предполагает начало экологической войны. Результаты применения ядерного оружия нельзя ограничить территориальными пределами воюющих государств, и они окажут вредоносное воздействие не только на невинных людей всего мира, но и на хрупкую экосистему нашей планеты. В-третьих, ядерная война зависит от наших действий – она не является ни необходимой, ни невозможной. Поэтому смирение перед ядерной войной или ее отрицание равно нелогичны. Возможность ядерной войны зависит от наших поступков. Поэтому, перефразируя слова Иммануила Канта, поскольку существует надежда избежать ядерной войны, у нас есть моральная ответственность за деятельность по ее предотвращению.
Наши знания о ядерной войне основаны на трех основных источниках: 1) исследованиях результатов реальных ядерных испытаний (включая бомбардировки Хиросимы и Нагасаки); 2) прогнозах, касающихся ограниченной или полномасштабной ядерной войны, которые обычно заключались в экстраполяции потерь и ущерба военно-промышленным центрам; 3) компьютерных симуляциях и теоретических моделях возможных катастрофических последствий. Рассматривая возможные последствия ядерной войны, необходимо подчеркнуть некоторые важные моменты. Во-первых, значительная часть наших рассуждений о ядерной войне носит характер предположений. Конечно, некоторые эмпирические факты демонстрируют, что характер ядерной войны существенно отличается от традиционной, особенно в отношении последствий для выживших и для окружающей среды. Наконец, грандиозность последствий применения ядерного оружия делает сравнение сценариев малого или крупного ущерба менее значительным по сравнению с пониманием, что даже ограниченная ядерная война по своим последствиям будет значительно более ужасной, нежели самые суровые последствия большинства традиционных войн.
Природа ядерного оружия. Обычные и ядерные вооружения различаются по множеству важных параметров. Хотя в каком-то смысле даже дубина или копье является обычным вооружением, в строгом военно-техническом значении термин «обычные вооружения» означает устройство, способное вызвать взрыв. Как обычные, так и ядерные вооружения взрываются, быстро высвобождая большое количество энергии. Более того, и те и другие производят тепло (увеличение температуры) и взрывную (ударную) волну. Различия между ними зависят от способа высвобождения энергии. В то время как обычные вооружения основаны на химических реакциях, в которых атомы взрывчатого вещества просто перегруппируются, ядерное оружие основано на формировании новых атомных ядер путем внутриатомных реакций, в которых перераспределяются протоны и нейтроны. Ядерное оружие высвобождает намного больше энергии при намного меньшей массе, чем обычное, поскольку внутриядерные силы притяжения намного больше, чем межатомные. Расщепление одного фунта урана или плутония высвобождает примерно такую же энергию взрыва, как и взрыв 8 тыс. т. тринитротолуола.
Чтобы ядерные реакции привели к взрыву, переход материи в энергию должен быть самоподдерживающимся. Два известных типа ядерного оружия основаны на двух способах получения таких цепных реакций, а именно «расщеплении» (раскалывании) наиболее тяжелых атомных ядер (особенно урана-235 и плутония-239) и «термоядерном сплаве» (слиянии) наиболее легких атомных ядер (особенно гидрогенных изотопов). Этот второй способ осуществляется через термоядерные процессы (то есть при сильном нагревании), и в результате выделяется больше энергии, чем при расщеплении. Полный сплав одного фунта гидрогенного изотопа дейтерия высвобождает столько же энергии, как и взрыв 26 тыс. т тринитротолуола.
Другой характеристикой ядерного оружия, которая придает ему качественное своеобразие, является радиация. Знаменитое грибовидное облако означает, что ядерное оружие смертоносно и после взрыва. Зараженные частицы втягиваются в атмосферу после взрыва на поверхности и вновь падают на землю в виде осадков. Как при воздействии прямой радиации в районе взрыва, так и при осадках, принесенных с места взрыва, среди последствий войны появляются новые факторы. Помимо первоначального феномена лучевой болезни (которая может быть смертельной), радиация вызывает долгосрочное канцерогенное и мутагенное воздействие. Поскольку для развития рака требуется десять, двадцать, даже сорок лет, канцерогенное воздействие любого ядерного взрыва продолжается почти полстолетия. Мутагенное воздействие еще более долгосрочно, поскольку возможность генетических мутаций потомков может не проявиться в течение поколений (благодаря факторам действия доминантных и рецессивных генов). Вплоть до окончания Второй мировой войны ни комбатанты, ни некомбатанты не сталкивались с войной, последствия которой могут в буквальном биологическом смысле передаваться их потомкам. Более того, из-за всемирного распределения осадков указанные мутагенные и канцерогенные воздействия распространяются в такие уголки мира, которые не имеют совершенно никакого отношения к конфликту.
Несмотря на эти потенциальные проблемы, ядерное оружие различных видов создавалось исходя из предположения, что возможность его применения в различных целях является существенной с боевой точки зрения. Термины «стратегическое» и «тактическое» ядерное оружие относятся к этим различным способам боевого применения и могут быть соотнесены с системами доставки и наведения. Стратегическими вооружениями называются ядерные снаряды или бомбы, доставляемые межконтинентальными ракетами, межконтинентальными бомбардировщиками или подводными лодками; при этом стратегические вооружения обычно бывают крупных размеров (в масштабе Мт). Вплоть до последних открытий в области увеличения точности и уменьшения размеров подобных систем предполагалось, что характер целей не имеет значения (т.е. могут быть поражены как военные, так и гражданские цели). После указанных открытий проводится боевое различие между стратегическими наступательными и стратегическими оборонительными вооружениями. Тактическими вооружениями называют меньшие виды оружия (в масштабе Кт), начиная от ядерных снарядов и кончая ядерными ракетами средней дальности, предназначенные для использования на театре военных действий.
Каковы были результаты этих изменений? Четыре десятилетия США и СССР предотвращали превращение своих вооруженных вторжений в ядерные; однако появление нового поколения ядерных вооружений, политические потрясения и распад СССР не позволяют полагаться на далекое прошлое как на модель поведения ядерных держав в будущих конфликтах. До тех пор пока вновь не перейден порог между обычным и ядерным конфликтом, возможность развязывания ядерной войны остается вероятной. Помимо этого, хотя возможность и желание применить в конфликте ядерное оружие пока остаются под вопросом, появляются новые проблемы. Ядерное оружие может использоваться как средство сдерживания агрессии только до тех пор, пока угроза его применения вызывает доверие. Поэтому большая часть технической и политической истории ядерного оружия является попыткой продемонстрировать, что ядерные державы имеют возможность, а при определенных условиях и желание его применить.
Первая фаза этической реакции: от Хиросимы до Бикини. В течение первой фазы философской реакции ряд философов международного масштаба призывали к социальной ответственности. 8 августа 1945 г., всего лишь через два дня после атомной бомбардировки Хиросимы и за день до бомбардировки Нагасаки, Альбер Камю стал первым философом, заявившим об этической стороне дела в статье, опубликованной в подпольной газете сопротивления «Combat». 18 августа 1945 г. Бертран Рассел начал свою длительную кампанию статьей в «Forward». Также в 1945 г. Жан-Поль Сартр откликнулся на события статьей «La Fin de la Guerre» в «Temps Modernes», а Джон Дьюи опубликовал свою основополагающую статью «Дуализм и расколотый атом» в «The New Leader». Тейяр де Шарден также внес свой вклад. Скоро философы задались вопросом о возможности и необходимости мирового правительства. Знаменитый философский журнал «Ethics» опубликовал статью Эмиля Бенуа-Смулляна (Emile Benoit-Smullyan) и ответную статью Джозефа Нейера (Joseph Neyer) на эту тему. В ходе других дискуссий Бертран Рассел и А.С. Ивинг (A.C. Ewing) анализировали проблему необходимости мирового правительства для обеспечения глобальной безопасности в атомную эру. Наконец, несколько философов подчеркивали возможность уничтожения всего человечества с помощью ядерного оружия. В частности, Джон Сомервилл (John Somerville) приступил к своим грандиозным трудам на эту тему в 1940-е гг. и продолжал их на протяжении всего двадцатого века.
На первой фазе выделяются две работы. Во-первых, в 1946 г. Т.В. Смит, бывший редактор журнала «Ethics» и плодовитый автор по теории демократии, опубликовал книгу «Сила атома и этические убеждения» (Atomic Power and Moral Faith). Эта книга была первым отдельным философским изданием, посвященным размышлениям о ядерном оружии. Смит подчеркивает экономические, военные и социальные последствия атомной энергии, критикует религиозное и политическое сектантство в атомный век и уже в то время призывает к улучшению американо-советских отношений. Во-вторых, в 1948 г. Дэниел С. Робинсон (Daniel S. Robinson) выпустил книгу «Принципы поведения» (The Principles of Conduct). В рамках прикладной философии он выражает тревогу относительно того, что атомный фактор станет доминировать в том, что он называет «политической этикой» а политология – «международной политикой».
Вторая фаза этической реакции: наземные испытания гидрогенной бомбы. Во второй фазе философской реакции особое внимание уделялось дискуссии о возможности уничтожения человечества, в которой участвовали несколько светил философии. В 1950-е гг. ранние надежды на международный контроль над ядерными вооружениями сменились грубой реальностью «холодной войны»: план Баруха был отвергнут, изобретена гидрогенная бомба, китайская революция одержала победу и началась корейская война. На этом фоне Бертран Рассел и Сидней Хук (Sidney Hook) в 1958 г. провели жаркую дискуссию, в которой каждый занимал крайне противоположные позиции. Рассел доказывал, что ядерная война уничтожит все человечество, а Хук – что советский коммунизм уничтожит всю свободу. В разгар этой политической перепалки Рассел упустил из виду, что скорее всего в ядерной войне исчезнет не все человечество, а Хук – что ни одно общество, включая Советский Союз, не может полностью избавиться от свободы. Тем не менее их крайние, хотя и неточные, утверждения делали подбор аргументов значительно легче. Рассел, конечно, был в тот период философом, наиболее широко писавшим о ядерной войне. Для Би-би-си он подготовил радиопостановку, направленную против гидрогенной бомбы, стал инициатором антиядерного Пагоушского движения, участвовал в кампании за ядерное разоружение, а в 1959 г. опубликовал свой классический труд «Здравый смысл и ядерная война» (Common Sense and Nuclear Warfare).
Одним из самых важных практических результатов критики наземных ядерных испытаний со стороны этиков и ученых стали заключение и ратификация Договора о частичном запрещении ядерных испытаний. В связи с этим, помимо «Манифеста Рассела – Эйнштейна», один из сильнейших призывов к защите невинных от последствий наземных ядерных испытаний и от ужасов термоядерной войны прозвучал в книге Альберта Швейцера «Мир или атомная война?» (Peace or Atomic War?) в 1958 г. Несмотря на это, у хуковской позиции защиты «холодной войны» также нашлись влиятельные представители, из которых самым знаменитым был Карл Ясперс, который в 1958 г. опубликовал книгу «Атомная бомба и будущее человека» (Dei Atombombe und die Zukunft des Menschen). Подобно Хуку, он считал, что можно рискнуть уничтожением человечества в ядерной войне, чтобы не потерять «человеческий облик» в условиях тоталитаризма. Менее известны некоторые метафизические оценки ядерного века, прозвучавшие в этой фазе. Мартин Хайдеггер, несмотря на противоречивость его фигуры из-за краткого сотрудничества с нацистами, рассматривает метафизику ядерного оружия в нескольких работах, и некоторые философы, особенно в 1980-е гг., вывели из его идей, что метафизические размышления о ядерном веке помогают нам осознать свою долю якобы хозяев (и потенциальных разрушителей) Земли. Он подвергает критике самонадеянность антропоцентризма и призывает к ненасильственной экологической бдительности в рамках понятия Hausfreund – друг дома нашей планеты.
Третья фаза этической реакции: появление наступательной стратегии. Третья фаза философской реакции стала знаменитой благодаря росту общественной озабоченности ядерной угрозой в 1970–1980-е гг. Американская академия наук предупредила об опасности истощения озонового слоя в результате ядерных взрывов, организация «Врачи за социальную ответственность» провозгласила неразрешимость медицинских проблем в послевоенных условиях, в 1982 г. Джонатан Шелл (Jonathan Schell) в своем знаменитом антиядерном манифесте «Судьба Земли» (The Fate of the Earth) использовал понятие «вторая смерть» для обозначения уничтожения человечества в ядерной войне, а Карл Саган ознакомил общественность с понятием ядерной зимы. На фоне этих апокалиптических предсказаний дискуссия о ядерной войне приобрела острый характер. Джон Сомервилл заострил свои прежние аргументы, введя термин «омницид» – необратимое уничтожение всей животной жизни. Помимо возвращения к теории уничтожения человечества, философы 1970-х и особенно 1980-х гг. опубликовали огромное количество работ, посвященных «наступлению на наступление», направленных против политики эскалации ядерной войны и оружия первого удара. Ключевые статьи были опубликованы журналами «Philosophy and Social Criticism» (Gay, 1984) и «Ethics» (Hardin и др., 1985), также появилось несколько важных антологий, включая «Ядерное оружие и будущее человечества» (Nuclear Weapons and the Future of Humanity) – 1984 г., под редакцией Коэна и Ли (Cohen and Lee), и «Ядерная война» (Nuclear War) – 1985 г., под редакцией Фокса и Гроарке (Fox and Groarke). Больше всего на эти темы публиковали философы Дуглас Лаки (Douglas Lackey) и Грегори Кавка (Gregory Kavka) – часто в виде полемики. Главная работа Лаки этого периода (1984) – «Этические принципы и ядерное оружие» (Moral Principles and Nuclear Weapons), а Кавки (1987) – «Этические парадоксы ядерного сдерживания» (Moral Paradoxes of Nuclear Deterrence).
Четвертая фаза этической реакции: конец «холодной войны». В четвертой фазе философской реакции философы сосредоточили свое внимание на распаде СССР и продолжающемся увеличении числа новых государств с ядерными арсеналами. Даже после распада СССР, утверждал в 1993 г. Стивен Ли (Steven Lee) в книге «Мораль, благоразумие и ядерное оружие» (Morality, Prudence, and Nuclear Weapons), угроза ядерной войны сохраняется. В мире после «холодной войны» сохраняется серьезное положение, связанное с аморальностью и неблагоразумием ядерного сдерживания, не говоря уже о ядерной войне. Ли требует объявления ядерного оружия вне закона и утверждает, что для достижения этой цели вне закона должна быть объявлена сама война. Ту же озабоченность выражала книга 1994 г. «На пороге 21-го века» (On the Eve of the 21st Century) под редакцией Уильяма Гэя и Т.А. Алексеевой; эта книга фактически была первой совместной работой российских и американских философов со времени распада СССР. И россияне, и американцы критикуют продолжение «реальной политики» и мораль ядерного сдерживания. Они также призывают к ненасильственным подходам к национальной безопасности. Помимо этого, они переоценивают будущее социализма и роль России в мире после «холодной войны». В этот период организация «Обеспокоенные философы за мир» (Concerned Philosophers for Peace) и Североамериканская философская ассоциация начали выпуск в издательстве «Родопи» (Rodopi) специальной серии по философии мира (Special Series on Philosophy of Peace, POP) под общей редакцией Джозефа Канкеля (Joseph Kunkel).
Пятая фаза этической реакции: будущее насилия, терроризма и войны. Пока неясно, какой ответ с этических и политических позиций дадут философы и мировое сообщество перспективе нарастания ядерного распространения и сопутствующей угрозе ядерной войны. Тем не менее после терактов 11 сентября 2001 г. вырисовывается пятая фаза философской реакции. Философы начинают критически оценивать связь между насилием, терроризмом и войной. Все чаще звучит мнение, что различия между этими понятиями скорее количественные, чем качественные. Первым имеющимся комментарием стал специальный двойной номер «Вестника обеспокоенных философов за мир» (Concerned Philosophers For Peace Newsletter), посвященный теме «Терроризм и война в 21-м веке» (Gay, 2001). Специальная серия по философии мира планирует целый сборник, посвященный проблеме терроризма. В новой Специальной серии, публикуемой «Родопи» под общей редакцией Уильяма Гэя, российские и американские философы рассматривают эти и более широкие проблемы, связанные с поисками глобальной справедливости. Философская реакция на насилие, терроризм, войну, ядерное оружие и другие формы массового уничтожения, вероятно, будет существовать, пока планета заражена этими источниками разрушения и пока философы будут способны поднимать этические проблемы. Учитывая постоянство их моральных позиций, философы, скорее всего, будут по-прежнему поддерживать жертвы насилия и несправедливости и пытаться построить мир, который отринул бы ядерное оружие и другие виды оружия массового уничтожения.
Лит.: Cohen Avner and Steven Lee, eds. Nuclear Weapons and the Future of Humanity. Totowa: Rowman & Allenheld, 1984; Committee for the Compilation of Materials on Damage Caused by the Atomic Bombs. Hiroshima and Nagasaki: The Physical, Medical and Social Effects of the Atomic Bombings. Trans. Eisei Ishikawa and David L. Swain. New York: Basic Books, Inc., 1981; Fox Michael Allen and Leo Groarke, eds. Nuclear War: Philosophical Perspectives. New York: Peter Lang, 1985; Gay William and Michael Pearson, The Nuclear Arms Race. Chicago: American Library Association, 1987; Gay William, ed. Philosophy and the Debate on Nuclear Weapons Systems and Policies, Philosophy and Social Criticism 10, № 3-4 (1984); Gay, William, ed. Terrorism and War in the Twenty-First Century, // Special Double Issue of Concerned Philosophers For Peace Newsletter 21 (2001), pp. 1–40; Gay William and T.A. Alekseeva, eds. Democracy and the Quest for Justice: Russian and American Perspectives. Amsterdam: Rodopi, 2002; Gay, William and T.A. Alekseeva, eds. On the Eve of the 21st Century: Perspectives of Russian and American Philosophers. Lanham: Rowman & Littlefield, 1994; Glasstone Samuel and Philip J. Dolan. The Effects of Nuclear Weapons. 3rd ed. Washington, D.C.: U.S. Government Printing Office, 1977; Hardin Russell et al., eds. Symposium on Ethics and Nuclear Deterrence, Ethics 95 (1985), 385 pp.; Jaspers, Karl. The Future of Mankind. Trans. E.B. Ashton. Chicago: University of Chicago Press, 1961; Kavka, Gregory. Moral Paradoxes of Nuclear Deterrence. Cambridge: Cambridge University Press, 1987; Lackey, Douglas. Moral Principles and Nuclear Weapons. Totowa, NJ: Rowman & Allenheld, 1984; Lee Steven, Morality, Prudence, and Nuclear Weapons. Cambridge: Cambridge University Press, 1993; Russell Bertrand. Common Sense and Nuclear Warfare. London: Allen Unwin, 1959.